Михаил Евгеньевич Массон и археологическая школа Узбекистана

Выдающийся среднеазиатский археолог, основоположник пер­вой археологической школы в Средней Азии – Михаил Евгеньевич Массон родился 5 декабря 1897 г. в Петербурге в семье топографа-землемера, много лет работавшего в Самарканде.

Полностью отразить жизненный и научно-творческий путь Михаила Евгеньевича Массона в формате одной статьи не представ­ляется возможным. Поэтому мы попытаемся через высказывания самого ученого, его учеников, соратников показать насколько неорди­­нарной личностью он был, насколько его энтузиазм, трудоспо­собность, дисциплинированность, требовательность и строгость и в учебном процессе, и в практических изысканиях служили примером для учеников и соратников, созданной им археологической школы.

Любовь и интерес к археологии зародились у Михаила Массона еще в школьные годы. Этому в немалой степени способствовало его знакомство с известным самаркандским археологом и краеведом В.Л. Вяткиным, который стал привлекать любознательного юношу к раскопкам на городище Афрасиаб. Здесь, очевидно, у М.Е. Массона через любовь к Самарканду с его древней историей и необыкновен­ными памятниками архитектуры, где отовсюду веяло ароматом минувших веков, сформировался и интерес к археологии. Позднее, будучи уже сложившимся ученым, М.Е. Массон вспоминал об этом городе: «Самарканд – Рим Средней Азии. Самарканд – город памятников».

В 1944 г. на юбилейном мероприятии, посвященном 25-летию его научной деятельности, вспоминая годы, проведенные в Самар­канде, М.Е. Массон отмечал: «Туркестан – ныне Средняя Азия – моя вторая родина. Воспитан­ный великой культурой русского народа, я вырос и сложился в Самар­канде. Его памятники определили мою судьбу и путь как специалиста.

Василий Лаврентьевич Вяткин, колоритная фигура на фоне регистанских медресе, с басом profundo, волнами переливавшим звуки его октавы под сводом Гуримира (как его помнят многие и многие, ходившие с ним по памятникам), – он увлек меня в Самаркандскую старину, такую живую в этом древнем городе.

И уже с 1913 года я принимал участие в некоторых его работах и самостоятельно водил экскурсии по памятникам. … Он научил меня бескорыстно любить их, и я очень благодарен ему за это» (Ртвеладзе, 2012. С. 90.).

В 1916 г. Михаил Массон окончил с золотой медалью самарканд­скую мужскую классическую гимна­зию, после чего стал вопрос – какой дальше выбрать путь? В семье, окружающие люди да и директор гимназии внушали юноше, что археология – «стариковское дело», недостойное энергичного молодого человека. По совету старших он поступил на инженерно-строи­тельное отделение Петроградского политехнического инсти­тута. Однако уже в 1917 г. был направлен для прохождения ускорен­ного курса в Михайловское артиллерийское училище и затем на Юго-Западный фронт.

После демобилизации М.Е. Массон вернулся в Са­марканд и уже в 1918 – 1919 годы впервые приступил к полевым археологическим исследованиям, в частности, памятников древности и русел древних арыков лево­бережья Ферганской степи, городища Афрасиаб (раскоп­ки руин двор­цового зала Саманидов с резной алебастровой панелью IX – X вв.) и др.

В 1919 – 1923 годы Михаил Евгеньевич Массон заведывал местным музеем и по совместитель­ству археологической секцией Самкомстариса*. По его сло­вам именно Самаркандский музей был его первым «универ­ситетом».

«Там, в Музее, моими первыми учителями в части природы были энтомолог Михаил Михайлович Сиязов и чудесный старик, друг нашего дома, врач-туркестанец Павел Андреевич Благове­щенский, … Борис Николаевич Кастальский приобщил меня к нумизматике. Художник-антиквар Михаил Василь­евич Столяров открывал для меня неизведанную область иссле­до­вателя-реставратора. Системой же научного мышления при исследо­вательской работе я в значительной мере обязан талантли­вейшему архитектору-реставратору Михаилу Федоро­вичу Мауэру*, гордости реставрационной практики в Средней Азии. Но, конечно, главным учителем явился Василий Владимирович Бартольд, уделявший мне с моих молодых лет изумительное внимание и, при всей его требовательности к людям, проявлявший в отношении меня снисходительность. Не формально, а по существу – я его ученик: и по отношении к труду исследователя-историка, и по тому, что стремился и стремлюсь продолжить дальше то и исходить из того, на чем он остановился» (Ртвеладзе, 2012. С. 90-91).

Первые годы научной и практической деятельность М.Е. Массона в Самкомстарисе примечательны тем, что он был самый юным сотрудником комитета, принимающим участие в деле спасения северо-восточного минарета медресе Мирзо Улугбека, построенного в 1420 г., от разрушения. В обязанности руководимой им археологи­ческой секции, несмотря на малочисленность ее состава, входило исследование фундамента минарета и самого медресе*. Осуществлен­ные раскопки дали «исключи­тельно интересные данные и не только с точки зрения инженерно-техничес­кой, но и для истории самого памятника» (Массон, 1968. С. 25). Весь процесс многолетних (1918 – 1932) и неимо­верно трудоемких в научном и в практическом отношении работ в деле спасения минарета стали известны широкому кругу общест­вен­ности благодаря брошюре М.Е. Массона, опубликованной несколько десятилетий спустя, с фотоиллюстра­циями. «Ничего подобного не знала до того мировая реставра­цион­ная практика в части памятников Востока» (Массон, 1968. С. 42).

В 1923 г. М.Е. Массон был переведен в Ташкент в Главный среднеазиатский музей, который стал для него очередным «универ­си­тетом». Здесь он заведывал первоначально археологи­ческим, а затем нумизматическим отделами. При этом он как археолог, оставался одновременно и в системе «Средазкомстариса», научная деятель­ность в которой придала его исследованиям среднеазиатский масштаб. Параллельно исследователь слушал лек­ции в Туркестан­ском восточном институте.

Параллельно с этим М.Е. Массон был членом секции Этно­гра­фии и Археологии Среднеазиатского отдела Русского географи­чес­кого общества, где исполнял обязанности ученого секретаря регуляр­ных заседаний, проходивших в Ташкентской публичной библиотеке (ныне библиотека имени Алишера Навоий) (ЦГА РУз, ф. Р-2773, оп. 1, д. 251). Он оказался в кругу таких исследователей, как Н.Г. Малицкий, Н.Л. Корженевский, А.В. Благовещенский, А.А. Семенов, М.С. Андреев, Д.Д. Букинич и др. Параллельно исследователь работал и в Ташкентской публичной библиотеке, которая стала следующим его «университетом». Об этом периоде жизни ученый вспоминал: «… я счастливо обрел несравненного наставника и друга-учителя по части библиографии в лице тогдашнего единственного за все время подлинного ученого, директора той библиотеки – Евгения Карловича Бетгера» (Ртвеладзе, 2012. С. 91).

Михаил Евгеньевич Массон был необычайно разносторонним ученым. Помимо различных вопросов археологии, в том числе историографического характера (Массон, 1936а, 1939а, 1939б, 1956 и др.), он вел исследования по истории горного дела и металлургии, гидрологии, исторической топогра­фии, истории архитектуры, нумизма­ти­ке, истории развития флоры и фауны в историко-археологическом аспекте Средней Азии и др. Только перечисление всего списка научных трудов ученого займет объем отдельной брошюры.

В своих публикациях М.Е. Массон вводит в научный оборот обширные данные, смело излагает свою точку зрения по некоторым принципиальным вопросам, представляет результаты своих исследо­ва­ний. Вместе с тем он ставил перед наукой, в особенности археоло­ги­ческой, все новые и новые задачи фундаментального и приклад­ного характера, в глобальных и локальных масштабах (Массон, 1937).

В Центральном государственном архиве Узбекистана, а также в библиотеке Главного управления по охране и реставрации памят­ни­ков Узбекистана хранятся личный архив М.Е. Массона (ЦГА РУз, ф. Р-2773), а также его обшир­ная библиотека, дневники, полевые записи, карты и планы, научные отчеты, рукописи докладов и сообщений, прочитанных им на заседа­ниях кафедры археологии и СНАКа (Студенческий научный археоло­гический кружок), глубокое изучение которых мы плани­ру­ем осуществить.

В период деятельности в «Средазкомстарисе» полевая археоло­ги­ческая деятельность М.Е. Массона принимает все более широкий и системати­ческий характер с охватом всей территории Средней Азии. Он осуществляет многочислен­ные археологические разведки, архео­лого-топографическое изучение Ташкента и Бухары, а также Старого Сайрама, Бешагача, Тараза и других городищ на территории Казах­стана, проводит историко-археологи­ческое обследование памятни­ков средневекового зодчества: мавзо­леев Манас в долине Таласа, Айша-биби и Бабаджи-хатун, мечети Ахмеда Ясави в Казахстане, Башни Бурана, узгендских мавзолеев в Киргизии и др.

*    *   *

В конце 20-х годов М.Е. Массона начинает привлекать многове­ковая история горного дела в Средней Азии. Чтобы глубже изучить это направление и непосредственно быть в контакте с геологами, ученый в 1929 – 1936 годах работал в Среднеазиатском отделении Геологического комитета СССР, где создал превосходную геологи­чес­кую библиотеку и о котором он вспоминал: «… я в качестве заведующего библиотекой восемь лет вел попутно исследовательскую работу в области истории горного дела. Последняя вплотную свела меня с рядом видных специа­листов, как Александр Евгеньевич Ферсман, Дмитрий Иванович Щербаков и другие. Практически особенно много мне пришлось работать с геологом Борисом Николаевичем Наследовым. … А из библиотеки САРГРУ я унес самые теплые воспоминания о своих милейших сотрудниках, и в первую очередь о моем заместителе Екатерине Аполлоновне Анфировой и о Фани Марковне Палейсник, деливших со мной много лет радости и горести совместной работы» (Ртвеладзе, 2012а. С. 91).

В этот период М.Е. Массон обследовал древние рудники Карамазар­ских гор и Ахангарана с прилегающими районами долины Сумбара (Туркмения), Таласа (Киргизия) и другие местности. Результаты изысканий нашли отражение в целом ряде его работ. Помимо изучения истории горного дела Средней Азии, он преследо­вал цель – найти возможности нового их использования в народном хозяйстве (Лунин, 1978. С. 13). Здесь следует отметить, что в исследовании данного аспекта истории ученый был пионером.

Среди всех прочих научных исследований Михаил Евгеньевич Массон зани­мался и пропагандой прикладных задач археологии и ее значе­ния в решении ряда практических, научных и народно­хозяйствен­ных проблем (Массон, 1937) (история ирригации в связи с колебаниями климата, надвиганием песков на оазисы и заболачиванием земель), особенно в геолого-разведочном деле, где резуль­та­ты его работ нашли в условиях Средней Азии практическое примене­ние. В последующем им были разработаны оригинальные методы полевых археологических исследований: выяв­ление археологических «пятен» по раститель­ному покрову, определение погребенных уровней былых поверх­ностей, культурных наслоений по данным энтомологического порядка. Здесь уместно будет заметить, что интерес к ботанике и энтомологии у М.Е. Массона появился в подростковые годы, когда друг семьи врач Благовещенский брал юношу в загородные прогулки, где они собирали гербарии и коллекции насекомых (Пугаченкова, 1995. С. 4).

К середине 30-х годов XX века М.Е. Массон уже стал известным ученым. В 1936 г. по представлению академиков И.Ю. Крачковокого, И.А. Орбели и профессора А.Ю. Якубовского, ему была присуждена ученая степень доктора археологии по совокупности науч­ных трудов. Однако это можно считать лишь своего рода формаль­ностью, так как Михаил Евгеньевич был истинным профес­сором по своему призванию. Сам ученый об этом в 1944 году говорил: «Я не предполагал никогда стать ученым – и сделался им. Мне в голову не приходила мысль, что я буду профессором, а девять лет назад меня сделали … первым докто­ром в Средней Азии.

Я никогда не стремился к научной карьере и, наоборот, бежал от нее, с конфликтами отказываясь вступать в разные должности, но при все том так прочно вошел в науку о Средней Азии, что отставить меня от нее уже нельзя» (Ртвеладзе, 2012а. С. 91-92).

Хотелось коснуться одного эпизода, касающейся биографии и семейного быта Михаила Евгеньевича, представленный Г.А. Пугачен­ковой:

«В те годы (имеется в виду 1920 – 1930-е годы – Ф.Ш.) семья из четырех человек (уже появился сын Вадим*), ютилась в одной из комнат флигеля при бывшем дворце великого князя, преобразованного в советское время в музей. Между тем, в 1934 г. в Ташкенте был возведен один из первых четырехэтажных жилых домов с комфорт­ными квартирами, известный под названием «Дом специалистов». Его квартиры предоставили ведущим деятелям культуры. Здесь поселили известных артистов, ведущих врачей, писателей, ученых, в числе последних … и М.Е. Массона. В нем он прожил до конца своих дней. И сколько же людей посещало квартиру № 34 – начиная от студентов и съезжавшихся отовсюду краеведов, которым нужна была научная консультация, и до ученых, заглядывавших «на огонек» для интересной беседы! Среди приезжих, к примеру, бывали академик В.В. Струве, члены-корреспонденты АН СССР А.Ю. Якубовский, К.В. Тревер, профес­сора И.П. Петрушевский, А.П. Окладников, Л.А. Маргулян и многие другие» (Пугаченкова, 1995. С. 12).

Кафедра археологии

Знаменитая среднеазиатская археологическая школа формиро­валась и развивалась на базе, созданной 1940 г. М.Е. Массоном кафедре археологии Средней Азии САГУ (затем ТашГУ, ныне Национальный универ­ситет Узбекистана им. Мирзо Улугбека). Здесь с особой силой проявились широта его знаний и организаторские способности.

Работа кафедры была направлена на решение важнейшей задачи – подготовка для всех центральноазиатских республик новых высококвалифицированных кадров археологов, в которых ощущался острый недостаток (Массон, 1956. С. 29). Однако, Вторая Мировая война оставила свой отпечаток на набиравшем обороты развития археоло­гии в регионе, да и вообще всех отраслей наук. Происходит временное прекращение всех начатых раскопочных работ, а деятельность кафедры археологии Средней Азии юриди­чески была упразднена. Но фактически она продолжала работать до конца войны (Массон, 1956. С. 35-36). Свою деятельность в университете в 1944 г. ученый характеризовал так: «САГУ не был моим университетом. В нем я сам творю настоящий университет для своих слушателей и будущих учеников» (Ртвеладзе, 2012а. С. 91).

Михаил Евгеньевич Массон на протяжении почти трид­цати лет возглавлял работу кафедры и воспитал не одно поколение, ныне извест­ных во всем мире ученых-исследователей. Кроме общеобразо­вательных кур­сов для студентов-археологов истфака он разработал и читал такие курсы как «Археология Средней Азии», «Нумизматика Средней Азии», «Историческая топография городов Средней Азии». Обязательным было изучение арабского или персидского языка для использования в исследованиях рукописных источников, прочтения легенд на монетах, надписей на могильниках и памятниках архитектуры (Пугаченкова, 1995. С. 21).

Беседуя с людьми, знавшими профессора М.Е. Массона, все больше и больше убеждаюсь в том, что это была невероятно неорди­нарная личность. Дисциплина, выработанная годами, требователь­ность, и в учебном процессе, и во время полевых работ, которая служила примером для студентов, соблюдалась им во всем. Академик Э.В. Ртвеладзе, ученик М.Е. Массона и Г.А. Пугаченковой, так пишет об этом: «У Михаила Евгеньевича манера чтения лекций была иной, я бы сказал, более строгой и даже жесткой. Начиная лекцию, он неизменно запирал аудиторию на ключ, и в течение двух часов покинуть ее было невозможно.

Лекции М.Е. Массона по нумизматике Средней Азии и истории­ческой топографии среднеазиатских городов отличались беспри­мерной доскональностью. Михаил Евгеньевич приводил мно­жество фактов из огромного круга источников, древних и средневековых.

Исключительно интересны были и речи М.Е. Массона, которые он изредка произносил на всякого рода юбилейных торжествах. Они отличались торжественностью, некой архаичностью и всегда были оригинальны по содержанию» (Ртвеладзе, 2012а. С. 88).

В этом можно убедиться и прочитав его речь, произнесенную в САГУ в 1944 г., в честь 25-летней научной деятельности ученого.

Большую роль в развитии научного мышления у студентов-архео­логов играл СНАК – студенческий научно-археологический кружок, на заседаниях которого слушались доклады, научные сооб­ще­ния студентов. М.Е. Массон всегда требовал от студентов актив­ного участия в работе заседания СНАКа и заставлял после каждого выступления определенного студента высказывать свое мнение об услышанном. Это способствовало формированию и разви­тию твор­чес­кого мышления и уверенности при выступлении на больших студенческих конференциях. В частности, доклады студен­тов-членов СНАКа всегда отличались научным содержанием а сами докладчики – уверенностью во время выступления и дискуссий на РАСК* и ВАСК**.

Самым важным пунктов в период учебы для студентов-архео­логов было участие в полевых работах, которые проводились два раза в год – весной и осенью. Все студенты во главе с М.Е. Массоном выезжали на археологические раскопки сначала в составе Южно-Турк­ме­нистанской археологической комплексной экспедиции (ЮТАКЭ), а потом в составе Кашкадарьинской археолого-топогра­фи­ческой экспедиции (КАТЭ). В экспедициях и студенты, и препода­ватели придерживались строго установленной профессор дисцип­лины, нарушение которого наказывалось.

Вся работа кафедры была подчинена, выработанного годами «своего credo» М.Е. Массона, 20-ти положениям, послужившего основой средне­азиат­ской археологической школы. Некоторые из них мы изложим ниже. Но первым и принципиально важным было положение: «археолог не должен собирать для себя частной коллекции предметов, являю­щихся объектами его исследований. Все попавшие к нему археоло­гические вещи, каким бы путем они не поступили, должны войти в общественные музейные собрания, т.е. поступить в специальные научные хранилища тех или иных организаций» (Массон, 1966. С. 5). В данном положении чувствуется школа В.Л. Вяткина.

Сам ученый характеризовал созданную им кафедру и археологи­ческую школу так: «Школу создавал не один ее основоположник, а коллектив кафедры в целом. … При создании кадров своей школы кафедра главное внимание уделяла их качеству. Никогда не ставилась задача готовить кандидатов в кандидаты наук, а выпускались и выпускаются научные работники, могущие самостоятельно производить исследователь­ские раскопки и осуществлять научную обработку добытых материалов» (Массон, 1966. С. 11-12).

На кафедре археологии получила знания целая плеяда ныне известных ученых. Здесь были воспитаны шесть академиков различных Академий наук (Ю.Ф. Буряков, Б.А. Лит­винский, В.М. Массон, Г.А. Пугаченкова, Э.В. Ртвеладзе, А.С. Сагдуллаев). Кафедру архео­логии закончили в последующем видные исследо­ва­­тели исто­рии Средней Азии и Кавказа – Г.Е. Афа­насьев, Е.А. Давидович, А. Куд­ряв­­цев, В.Н. Пилипко, Р.Х. Сулейманов, В.И. Сари­аниди, В.А. Булатова, М.И. Филанович, М.Н. Федоров, Д.А. Алимова, Ш.Р. Пидаев, Т.К. Мкртычев, среди которых следует особо выделить С.Б. Лунину и З.И. Усманову, последовательно сменивших Михаила Евгеньевича на посту заведующего кафедры археологии и многие годы своей жизни, посвятивших обучению студентов-археологов.

Характеризуя работу кафедры и деятельность М.Е. Массона в нем академик Г.А. Пугаченкова писала: «Возглавленная им кафедра археологии при ТашГУ, которой он руководил до ухода на пенсию, не просто обеспечивала исторический факультет чтением курса общей археологии, но здесь им и его сотрудниками читался ряд спецкурсов – от археологии Средней Азии до искусства Востока. Обязательным для студентов он сделал ежегодное участие в археологических экспедициях, благодаря чему ко времени окончания университета они уже могли проводить самостоя­тельные археологические раскопки» (Пугаченкова, 1998).

ТАКЭ – первая комплексная экспедиция

М.Е. Массон ни на один сезон не прекращал свою практическую научную деятельность. В 1936 – 1938 годы возглавил Термезскую археологическую комплекс­ную экспедицию (ТАКЭ), охватившую обширный круг памятников древности правобережья Амударьи, от Хатын-Рабата до Старого Термеза. Цель экспедиции заключалась в комплексном изучении этого обширного и древнего городища, в основу которого был поставлен большой круг задач.

Идея исследования данного региона родилась еще в 1932 г., когда случайно у заставы Айртам на дне Амударьи были обнаружены большие скульптурные плиты с изображением трех музы­кантов. Узнав о находке, М.Е. Массон сразу же выехал к месту обнаружения плит. Осмотрев и изучив местность, ученый определил, что это были фрагменты декора древнего здания периода прав­ле­ния Кушан и представляли большую художественную и историко-культурную ценность. В 1933 г. М.Е. Массон произвел раскопки объекта, которые привели к открытию остатков буддий­ского храма со святилищем внутри и статуей Будды.

Результаты произведенных исследований были изложены в докладе на III Международном конгрессе иранского искусства и археологии, проходившем в 1935 г. в Ленинграде (Санкт-Петербург), имевших большой резонанс, так как обнаруженные фрагменты плит были привезены на выставку в Эрмитаж. Именно это открытие молодого ученого Михаила Массона способствовало, по рекомендации маститых ученых, присуждения ему звания доктора археологии без защиты диссертации в 1936 г. В свою очередь, самого М.Е. Массона, полученные им результаты подтолкнули на комплекс­ное исследование правобережья Амударьи, к организации которого он приступил перейдя на основную работу в Узкомстарис (Пугаченкова, 1995).

Уместно заметить, что одно из 20-ти разработанных им положений для археолога, в частности, 4-ое положение – обязательность комп­лекс­ного подхода, а именно «в привлечении специалистов различ­ных дисциплин и профилей, в применении разнообразных приемов мето­дики наблюдения и обработки материалов, в охвате разновременных археологических памятников во всех культурных слоях всех эпох и всех категорий» (Массон, 1966. С. 5), который способствовал получе­нию значительных научных результатов.

Вторым новшеством, сформулированным в 10-ом положении, который применил М.Е. Массоном в работе ТАКЭ, являлся разрабо­тан­ный им метод изучения объекта по растительному покрову. (Массон, 1966. С. 6) Суть этого метода была такова, что ранней весной на лессовых почвах Средней Азии появ­ляются первые травы-эфемеры, которые очень быстро выго­рают, совершив свой растительный цикл. Ученый обратил внимание на то, что одни из них произрастают на плотной, а другие на более рыхлой почве и предположил, что, может быть, это своего рода разграничение, указывающее где проходят кладки стен, а где лежат рыхловатые завалы помещений. В применении данного метода способствовал интерес М.Е. Массона к ботанике, зародив­шийся еще в детстве (Пугаченкова, 1995. С. 15).

Примечательно то, что последним резюмирующим 20-ым положе­нием в списке правил было – «за архео­логом-исследователем, добросовестно служащим науке, сохраняется при любых условиях право честной ошибки» (Массон, 1966. С. 11).

Если начнем перечислять итоги ТАКЭ, то это займет большой объем, ограничимся лишь перечислением основных открытий. В районе Термеза была обнаружена первая в Средней Азии стоянка каменного века с останками всем известного ребенка неандерталь­ского типа. Непосредственно в Старом Термезе выявлены мощные слои античного времени, что подтверждали находки монет греко-бактрийских царей (III – II вв. до н.э.). Было установлено, что расцвет города падает на Кушанский период (I в. н.э.), далее происходит кризис, выход из которого и новый подъем происходят в раннее средневековье, а особенно в X – XII вв.

Весь собранный экспедицией богатый археологический мате­ри­ал был передан Термезскому краеведческому музею. Научные резуль­таты были опубликованы в двух томах под названием «Труды Термезской археологической комплексной экспедиции» (Пугаченкова, 1995. С. 16).

Большой Ферганский канал

Нельзя говорить о деятельности М.Е. Массона, не затронув организацию и проведение археолого-разведочного надзо­ра во время скоростного строительства Большого Ферганского канала (БФК) в 1939 г. С самого начала выдвинутая им инициатива об организации экспедиции на БФК, которую возглавил М.Е. Массон, встре­тила упорное сопротивление Узкомстариса. Это было связано с тем, что он должен был возглавить Согдийскую археологическую комплексную экспедицию, разрешения и осущест­вления которой добивался не один год, и на это бюджетом Наркомфина было выделено 41000 руб. Однако ученый не мог упустить возможности проведения «живого» дела и начались хожде­ния по инстанциям, а параллельно теоретическая и практическая подго­товка к выезду в Ферганскую долину. «БФК нельзя было оста­вить без археологов!» «Пущена была в ход казавшаяся остроумной по содержанию и убийственной по силе фраза о новом археологи­ческом методе доктора археологии Массона: «подглядывание из-под кетменя колхозников»» (Массон, 1976. С. 94-95). Предстояла неимо­верно большая работа, а именно, без всякой предва­рительной археологической разведки, вести оперативный археологический надзор в восемнад­цати районах трех республик – Узбекистана, Киргизии и Таджикистана, по которым должно было проходить 45 дневное строительство БФК, протяженностью 265 км.

Усилия М.Е. Массона не пропали даром. Сам профессор о том, как добился разрешения вспоминал: «До массового выхода людей на трассу оставалось несколько суток. Времени нельзя было терять. Вопрос о судьбе археологического надзора должен был быть решен немедленно, сегодня или будет поздно!

Председатель Совета Народных Комиссаров УзССР внимательно выслушав, добившегося у него часового приема начальника повисшей в воздухе экспедиции. Поверил. Понял. Поддержал. Днем 26 июля было подписано постановление СНК УзССР за № 1224. Оно утверждало в системе Комитета Наук организацию археологического надзора на БФК с правом израсходования на это из сметы Узбекистанского комитета по охране памятников 41000 рублей. В 8 часов вечера этого же дня, оставив позади пораженных таким оборотом дела адми­ни­стра­­торов и финансистов Узкомстариса, из Ташкента в сторону Ферганы выехал на приведенной в походное состояние полуторатонке начальник экспедиции (т.е. М.Е. Массон – Ф.Ш.)» (Массон, 1976. С. 96).

Совершенно новые по форме организации археологические наблю­дения пришлось вести всей экспедиции. Было организовано 12 отрядов, куда вошли археологи и коллекторы-студенты, которые добровольно пожертвовали своими каникулами и трудовыми отпусками. Нужно было одновременно вести наблюдение за работой 130 тысяч землекопов по всему руслу строительства. Кроме того, повсеместно, на всех участках строительства, через обращения по радио, через распространение самолетом листовок на русском и узбекском языках, велась агитационная работа о бережном отношении к археологи­ческим находкам и оказывать содействие членам археологического надзора в их работе. В состав экспедиции вошли как известные археологи, так и молодые, в числе которых: В.Д. Жуков, Т.Г. Обол­ду­ева, Я.Г. Гулямов, топограф М.М. Кобанова, архитектор А. Зайнутди­нов, фотографы А.И. Литвиненко и Е.Н. Юдицкий и др.

Результаты экспедиции превзошли все ожидания. Начальник экспедиции писал: «Что мы знали о прошлом Ферганы? … Памятников материальной культуры в Фергане-то, оказывается, масса. Могли ли мы мечтать о получении археологического разреза через всю Ферганскую долину в 265 км протяжением? А теперь мы его имеем и использовали. …

Разве может пройти бесследно то, что мы впервые одновре­менно большим коллективом видели остатки доброй половины из числа 70-ти «даванских городов», о которых раньше знали только по упоминаниям китайских хроник, и положили начало археолого-топографическому изучению на месте свыше десятка ферганских городских центров, некоторые из них даже установив впервые же? Никогда еще прошлое Ферганы не было изучено так широко и так разносторонне. … теперь мы знаем Фергану в археологи­ческом отношении достаточно хорошо, чтобы намечать четкие перспек­тивы в планах будущих исследовательских работ на ее территории.

Наконец, экспедиция археологического надзора на БФК оправ­дала себя и с точки зрения методической. В условиях ново­стройки «подглядывать из-под кетменя колхозников», оказы­вается, можно и должно» (Массон, 1976. С. 173-175).

Желающих подробнее узнать о ходе работ, мы отсылаем к инте­ресным и увлекательным воспоминаниям М.Е. Массона (Массон, 1976. С. 88-175). Заме­тим лишь, что работа на трассах БФК было ярким, но кратким эпизодом в жизни неординарного ученого.

Южно-Туркменистанская археологическая комплексная экспедиция (ЮТАКЭ)

Самым запоминающимся в научной, практической и педагоги­ческой деятельности М.Е. Массона, безусловно является то, что с конца 1945 г. он возглавлял Южно-Туркменистанскую археологи­ческую комплексную экспедицию (ЮТАКЭ) – одну из крупнейших, постоянно действующих экспедиций бывшего Союза. С деятель­ностью ЮТАКЭ связан ряд научных открытий мирового значения. Не одно поколение среднеазиатских историков-архео­логов получили свое «боевое крещение» именно в этой экспедиции, а именно – как вести археологические раскопки, составлять чертежи, определять датировку находки, быть дисциплинирован­ными, писать научные статьи, уметь правильно излагать свои мысли и т.д. В этом отношении М.Е. Массон, по рассказам участников экспедиции, был весьма требовательным руководителем.

Мы не будем подробно останавливаться на работе экспедиции, так как научные и научно-популярные публикации об этом говорят сами за себя[1]. Научные результаты беспрецедентной не только в масштабе бывшего Союза, но и в масштабе мировой археологии экспе­диции нашли отражение в двух выпусках «Материалов ЮТАКЭ» и в 18-ти томах «Трудов ЮТАКЭ». Основной вклад М.Е. Мас­сона заключался, прежде всего, в организации работы экспеди­ции, в создании отдельных комплексных отрядов по определенным направ­лениям работ: по эпохе каменного века, по периоду от энео­ли­та до раннежелезного века, по изучению двух крупнейших городов антич­ного и средневекового периодов (Ниса и Мерв), историко-архи­тек­турный, этнографический, по исследованию древних торговых путей. Руководили отрядами, как опытные специалисты, так и подающие большие надежды молодые ученые (Пугаченкова, 1995. С. 24).

К 25-летию экспедиции были опубликованы очерки воспомина­ний участников ЮТАКЭ, рассказывающие о принципах воспитатель­ной работы Михаила Евгеньевича, о процессе подготовки молодых специалистов, о порядке проведения полевых исследований, о бытовой лагерной жизни экспе­ди­ции, которых строго придержива­лись «ютакинцы». Примеча­тельно то, что на стене большого поме­ще­ния бывшей конюшни, приспособленного для жилья ютакинцев, висел лозунг древнерим­ского изречения: «I, simper melius eris!» – «Ступай (вперед), всегда будешь становиться лучше» (Стиль работы, 1972. С. 5).

КАТЭ

В 1963 г. под руководством М.Е. Массона началась работа Кешской археолого-топографической экспедиции (КАТЭ) в Кашкадарьин­ской области республики, в составе которой также работали сту­денты и аспиранты кафедры археологии ТашГУ. Одна из главных задач экспедиции – составлении исторической топографии городов и историческая география долины Кашкадарьи. Научные результаты экспедиции, которые проводились до 1966 г. включи­тельно, нашли отра­­жение в книге М.Е. Массона «Столичные города в области низовь­ев Кашкадарьи с древнейших времен», опублико­ванной в 1973 г.

Вспоминая о своем учителе и о последней экспедиции Михаила Евгеньевича, один из лучших его учеников академик Э.В.Ртвеладзе пишет: «Эти вопросы (т.е. составление исторической топографии горо­дов – Ф.Ш.) всегда являлись, можно сказать, основными в исследованиях экспедиций, руководимых М.Е. Массоном, для которого был характерен широкий и, по возможности, полный охват во времени и пространстве … Поэтому зачастую при небольших средствах и сравнительно малых сроках полевых работ он добивался такого объема работ и получения таких новых фактов, каковых не могли достичь другие экспедиции» (Ртвеладзе, 2012б. С. 143).

В 1966 г. 69-летиний М.Е. Массон совершил свой последний, как оказалось потом, экспедиционный маршрут вместе с Э.В. Ртвеладзе с целью выявления археологических памятников. Это было в июне месяце, и проехать им нужно было из Карши через Касан на северо-запад, в пустынную зону (пески Сун­дук­ли), расположенную между Карши и Бухарой. Академик Э.В. Ртвеладзе вспоминает об этой поездке со всеми приключениями так: «В маршрут выехали … рано утром – в 5 часов 30 минут … Михаил Евгеньевич сидел в кабине машины, я – наверху в кузове, где неимоверно болтало, тем более дорога – разве это дорога! была очень трудной, да и машина – какой-то пыхтящий и сопящий грузовичок, если быть точнее – ГАЗ-53, но на удивление двигавшийся всю поездку без поломок. А археологические памятники в этой, казалось бы, совершенно безводной зоне мы все-таки нашли…

Осмотрев этот памятник, мы двинулись дальше и совсем заплутали, никакой дороги, конечно же, не было – везде барханы с редкими прогалинами. Да к тому же жара стояла жуткая, выше +40⁰ в тени, на солнце, значит, более +60⁰, а где она, тень, в песках? Через некоторое время машина вдруг останавливается, и Михаил Евгеньевич, высунувшись из окна кабины и обращаясь ко мне, говорит: «Смотрите, Эдди (так всегда называл Э.В. Ртвеладзе М.Е. Массон – Ф.Ш.), там впереди какой-то кишлачок, я вижу даже деревья». Но я, сколько ни всматривался, никакого кишлака не видел, и тогда стало ясно, что Михаил Евгеньевич видел мираж – нередкое явление в условиях пустынь Средней Азии. Через некоторое время то же испытал и я» (Ртвеладзе, 2012б. С. 151).

*    *    *

В общей сложности М.Е. Массон участвовал в 80 полевых экспедиционных маршрутных и стационарных археологических работах на территории республик Центральной Азии.

Профессор М.Е. Массон – автор около 400 научных публикаций по истории горного дела и металлургии, гидрологии и метеорологии Средней Азии, исторической географии и археологической топогра­фии среднеазиатских городов, истории местной архитектуры, изобразительного и прикладного искусства, вопросов нумизматики и эпиграфики и т.д. Под его редакцией вышли в свет около 40 сборников научных трудов и монографий.

В течении нескольких десятилетий успехи археологического изучения Узбекистана периодически отражались в историогра­фических статьях М.Е. Массона (Массон, 1939 и др.). Среди них заслуживающим особого внимания является его очерк, посвященный истории археологического изучения региона, начиная с середины XIX века и вплоть до середины 50-х годов XX века (Массон, 1956). Работа отличается фундаментальностью и анализом исследований. Фактически, она восполнила все те пробелы, которые существовали в предыдущих историографических публикациях по археологии.

Ученый также вел исследования по периодизации не только археологических исследований, но древней и средневековой истории Средней Азии, определением монетных находок, обнаруженных в разное время на территории Узбекистана и Туркмении.

Он является участником многих Союзных и Международных форумов, в которых выступал с докладами о развитии и новых теоретических и прикладных задачах истории и археологии Средней Азии[2].

29 июня 1951 г. М.Е. Массон был избран действительным членом Академии наук Туркменской ССР, а в последующем удостоен званий заслуженно деятеля науки Туркменской и Узбекской ССР.

В 1967 г. за заслуги в изучении истории горного дела и оказания помощи местным краеведам и музейным работникам М.Е. Массон был удостоен звания почетного гражданина города горняков Ахангарана. Награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Созданная М.Е. Массоном среднеазиатская археологическая школа продолжает жить и сейчас, и так называемые воспитанники этой школы и в настоящее время ведут научные исследования в различных направлениях исторической науки не только в Узбекистане, но и в других регионах бывшего Союза.

М.Е. Массон свыше шестидесяти лет своей богатой жизни посвятил служению исторической науки Центральной Азии, в том числе Узбекистана. За это время ему пришлось работать во всех республиках региона. Он являлся образцом нового типа ученого-историка-археолога, сочетавшего прекрасные знания специфики археологических исследований и их исторической интерпретации с использованием сведений письменных источников, нумизматических и других данных.

Еще в 1944 г. ученый в своем выступлении в наставлении молодым говорил: «Разрешите, как Катону, и при этом случае еще раз повторить молодежи свое credo:

Я. Недостаточно ставить себе как самоцель получение ученых степеней, – титулы и звания придут вслед за трудом сами собой.

II. Основная цель исследователя – подлинное служение Науке, а не обращенье ее в служанку.

Помните глубоко справедливые слова, сказанные в IX веке незаурядным правителем Ирана и Средней Азии Абдаллахом ибн Тахиром, что «науку следует предоставлять всякому… – наука сама сумеет позаботиться о себе, чтобы не остаться у недостойного».

И никакими званьями и титулами ее не задержать.

Будьте достойными Науки, – и без административных чародейств она от вас не уйдет. Коль скоро вы на первый план будете ставить интересы дела и Науки, – у вас никогда не появится в трудных случаях жизни при выборе решений ни сомнений, ни страхов, ни искаженной «мышиной» перспективы, будто «сильнее кошки зверя нет». Будьте всегда львятами и львами у трона Науки!» (Ртвеладзе, 2012а. С. 92).

В пожилом возрасте при встрече с молодежью, Михаилу Евгеньевичу часто задавали вопрос – когда, под влиянием чего у него пробудился интерес к среднеазиатской археологии? Чтобы удовлет­ворить горячий интерес молодежи, М.Е. Массон создал специальную научно-популярную работу под названием «Из воспоминаний средне­азиатского археолога» (Массон, 1976), куда вошли воспоминания о трех разновре­менных экспедициях по Узбекистану в 20 – 30-е годы.

В 1967 г. в возрасте семидесяти лет Михаил Евгеньевич вышел на пенсию, но продолжал научную деятельность, готовил очередные тома «Трудов ЮТАКЭ», писал статьи, участвовал в работе Республи­кан­ского общества охраны памятников истории и культуры. Не терял связи и с сотрудниками кафедры археологии, аспирантами, студентами, учениками, принимая их у себя дома. Однако, годы брали свое и 2 ноября 1986 г., не дожив одного года до своего девяносто­ле­тия, Михаил Евгеньевич Массон скончался.

Несмотря на очень богатую и бурную научную деятельность и большое число публикаций, каких-либо обобщающих научно-истори­ческих работ, посвященных жизни и научной деятельности Михаила Евгеньевича Массона еще не написано, как и не написаны и худо­жест­вен­ные произведения о нем, за исключением брошюры Г.А. Пуга­ченковой (Пугаченкова, 1995) и книги «Вспоминая былое» Э.В. Ртвеладзе (Ртвеладзе, 2012б). До этого была предпринята попытка известного писателя В. Амлинского, который под впечатлением встречи с М.Е. Массоном на раскопках городища Старого Мерва отобразил свой взгляд на ученого и написал художест­вен­ное эссе «Профессор». В настоящее время автором данной статьи готовиться к изданию книга, посвященная этой замечательной и неординарной личности.

Использованная литература

1. Лунин Б.В. Ученый, педагог, общественный деятель // История и археология Средней Азии. Ашхабад: Ылым, 1978. С. 12-19.
2. Массон М.Е. Прикладные задачи археологии и их тематика в Средней Азии // Комитет наук УзССР. Ташкент, 1937. Отдельное издание.
3. Массон М.Е. Археологические исследования в Узбекистане (1924-1939) // Наука в Узбекистане за 15 лет. Ташкент, 1939.
4. Массон М.Е. Археологические работы в Узбекистане за 1933-1935 годы // Труды III Международного конгресса по иранскому искусству и археологии. Л., 1939.
5. Массон М.Е. Городища Старого Термеза и их изучение // Труды Узбекистанского филиала АН СССР. Серия I. Вып. 2. Ташкент, 1940.
6. Массон М.Е. Краткий очерк истории изучения Средней Азии в археологическом отношении // Труды САГУ. Археология Средней Азии. Новая серия. Вып. LXXXI. Ташкент: Издательство САГУ, 1956.
7. Массон М.Е. Среднеазиатская археологическая школа ТашГУ // Труды Средне­азиат­ского гос. ун-та. Вып. 295. Археология Средней Азии. Ташкент, 1966.
8. Массон М.Е. Падающий минарет. Ташкент: Узбекистан, 1968.
9. Массон М.Е. Из воспоминаний среднеазиатского археолога. Ташкент: Изд-во литера­туры и искусства имени Гафура Гуляма, 1976.
10. Пугаченкова Г.А. Михаил Евгеньевич Массон – основатель Среднеазиатской археоло­ги­­ческой школы. Ташкент: Университет, 1995.
11. Ртвеладзе Э. Respice post te, или Академик Массон и другие // Восток Свыше. Вып. XXVI. Ташкент, 2012.
12. Ртвеладзе Э.В. Вспоминая былое. Книга I. Ташкент, 2012.
13. Стиль работы и полевой быт Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции (воспоминания участников). Ашхабад, 1972.
14. ЦГА РУз, ф. Р-2773, оп. 1, д. 251
15. ЦГА РУз, ф. Р-2773.

---

• ^[1] Перечень опубликованных работ и материалов по тематике Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции. К XXV-летию ее деятельности. 1946-1970. Ашхабад, 1970. – 41 с. В перечне указано 527 публикаций. По материалам ЮТАКЭ ее участниками защищено 15 диссертаций, из которых 13 на соискание ученой степени кандидата исторических наук, одна – доктора исторических наук и одна – доктора искусствоведения.
• ^[2] М.Е. Массон участник: III конгресса по иранскому искусству и археологии (Москва – Ленинград, 1935); XXV Международного конгресса востоковедов (Москва, 1960); I Всесоюзного археологического совещания в Москве (конец февраля – начале марта 1945 г.).

Автор: Феруза Шамукарамова,
старший научный сотрудник Института
истории АН РУз, кандидат исторических наук

Из статьи: INFOLIB, №3, 2019 = https://einfolib.uz/index.php/2020/10/09/mihail-evgenevich-masson-i-arheologicheskaya-shkola-uzbekistana/ , 09.10.2020

Другие публикации на эту тему:

Массон, Михаил Евгеньевич// https://ru.wikipedia.org/wiki/Массон,МихаилЕвгеньевич = Материал из Википедии — свободной энциклопедии.

Эдвард Васильевич Ртвеладзе о Михаиле Евгеньевиче Массоне// https://mytashkent.uz/2019/07/22/rtveladze-masson/ , 22.07.2019…

120-летие Массона М.Е. отметили в Ташкенте

4 декабря 2017 года в Ташкенте в конференц-зале Научно-исследовательского Института истории Академии наук Республики Узбекистан при участии представителей кафедры Археологии Средней Азии исторического факультета Национального университета Узбекистана им.Мирзо Улугбека, состоялся круглый стол-семинар, посвященный 120-летнему юбилею со дня рождения академика Массона Михаила Евгеньевича ( 21 ноября (3 декабря) 1897-02.10.1986 – прожил 88 лет).

Михаи́л Евге́ньевич Массо́н (21 ноября (3 декабря) 1897, Санкт-Петербург — 2 октября 1986, Ташкент) — советский, узбекский археолог и историк-востоковед. Заслуженный деятель науки УзССР (1944), академик АН Туркменской ССР (1951).

Им создана Среднеазиатская школа археологии и основана кафедра “Археологии Средней Азии” на истфаке САГУ/ТашГУ, а также подготовлены многочисленные специалисты, ставшие впоследствии ведущими археологами Центральной Азии. Ученики Михаила Евгеньевича Массона – З.И.Усманова, О. М. Ростовцев, Б. Д. Кочнев, Э. Ртвеладзе, Н. Б. Немцева и другие, приняли участие в заседании этого круглого стола. В повестке заседания были выступления академика Э.Р.Ртвеладзе, д.и.н.А.С.Сагдуллаева, к.и.н.М.И.Филанович и других., а также презентация книги П.О.Новик “Сардоба Мавераннахра”. (по маршрутным исследованиям 2015-2017 гг.). Ташкент: Baktria Press. ISBN 978-9943-4897-2-1. = Novik, P.O. 2017. .. https://www.academia.edu/41204762/Review_Повик_П_О_2017_Сардоба_Мавераннахра_по_маршрутным_исследованиям_2015_2017_гг_Ташкент_Baktria_Press_ISBN_978_9943_4897_2_1_Novik_P_O_2017_Sardoba_Maverannahra_po_marshrutnym_issledovaniiam_2015_2017_Anabasis_Studia_Classica_et_Orientalia_9_2018_pp_289_290..(PDF) Review. ……….  21 фото в репортаже Сергея Савчука-Курбанова смотрите по ссылке: https://www.facebook.com/media/set?vanity=sergey.savchukkurbanov&set=a.10219481908023825  Оригиналы более 40 фото в репортаже Сергея Савчука-Курбанова смотрите по ссылке: https://www.facebook.com/media/set/?vanity=sergey.savchukkurbanov&set=a.10219482449917372 (НУЖНО ДОПОЛНИТЬ!!! – там только 4 фото)

Опубликовано: https://silkway.uz/zolotoj-fond/mihail-evgenevich-masson-i-arheologicheskaya-shkola-uzbekistana/